У моих девяностых сладкий вкус. В основном это чупа-чупс, тыквенная каша, а ещё адское пойло «юппи-просто-добавь-воды». Я не вижу бандитских разборок, не знаю, кто такой Сергей Мавроди, мне вовсе не интересно, кто у нас президент. Там, в девяностых, существует только квартира на третьем этаже с окнами во двор, диафильмы в синем проекторе и упаковка фломастеров. Мои ближайшие друзья: французская кукла Барби в розовых туфлях, пистолет (который на самом деле был просто деревяшкой Г-образной формы) и чёрно-белый телевизор, с корпусом, который своим ярко-зелёным цветом как бы искупал монохромную сущность.
Я могла без остановки поглощать кино, мультфильмы, сериалы – так близко, что волосы, наэлектризовавшись, липли к стеклу экрана. Уже позже, спустя десять лет, гормоны заставили предпочесть телевидению настоящие прогулки по железным дорогам, но тогда не было большего счастья, чем посмотреть в пятый раз «Вспомнить всё» или какое-то жуткое анимэ, где людей растворял напиток, подозрительно похожий на тот самый «юппи».
Экстазом единства с мамой, Главным человеком на Земле, был совместный просмотр телевизора, сериалы же придавали этой близости некий график и цикличность. Постепенно в моей семье оказалось целых три «ящика» – ведь у каждого её члена были свои предпочтения в телепрограмме. В то время, как бабушка рыдала от «мыльных опер», мы на уже цветном «панасонике», смотрели по большей части детективы. У меня до сих пор сохранилась любовь к «расчленёнке», наверное, унаследованная от мамы. Половина полок домашней библиотеки там, на расстоянии от меня в 1200 километров, и сейчас занята собранием книг Чандлера и Агаты Кристи. Мы смотрели всё, где были холодные трупы . От Пуаро до Улиц разбитых фонарей.
Из общего телевизионного рациона фантастический Горец немного выбивался. Фактически, он не был детективом, но смерть и своеобразное расследование присутствовали в каждом эпизоде. Казалось бы – бессмертные, но как минимум раз в серию сверкало лезвие меча и молнии со всяческой пиротехникой вырывались из обезглавленного тела. На том, что бессмертные здесь умирают куда чаще, чем смертные парадокс не заканчивается. То, что славно провозглашается в открывающих титрах «одни служат добру, другие злу» – за пятьдесят минут серии вновь пересматривалось, перерабатывалось и находилось, вызывая в моём юном мозгу странные процессы. Помню серию, где Маклауд встретил мальчишку-бессмертного, стал его, конечно, опекать, и казалось бы, что плохого может сделать ребёнок? Если мне не изменяет память, в итоге мальчишка этот проведя нехитрые манипуляции с добросердечным Маком, попытался его обезглавить. Успеха эта затея, конечно, не обрела, но для моих пяти или шести лет это был шок – «Разве так можно?». Оказывается можно, в жизни и не такое случается.
Неоднозначность, присутствующая в Горце, порой вводила меня в ступор. Ясно было одно: Горец – это рок. Тогда мне было трудно представить что-то круче, чем крепкий мужик с волосатой грудью и добрыми глазами , который носится по индустриальным «заброшкам» и «недостроям» с катаной наперевес под аккомпанемент бессмертных Queen. Если подумать, мне и сейчас трудно представить что-то круче.
Инициатором культурной программы по вехам истории (в чём тоже просматривалась определённая польза от сериала) конечно, была мама. Эдриан Пол в роли горца тогда, кажется, влюбил в себя всех женщин планеты. Я любила маму, и потому тоже любила Дункана Маклауда из клана Маклаудов.
У нас даже висел на стене его портрет формата А2. Помню, если долго смотреть ему в глаза – лицо начинало плыть, улыбаться, сморщиваться, создавая такой себе кислотный эффект. Меня пугало это. На телеэкране Пол был не так страшен. Конечно, чёрная его волосатость вызывала некоторые животные опасения, но характеристики персонажа убеждали в том, что бояться нечего. Тем более, когда рядом Самый Главный Человек.
Сказочные честь и доблесть, которые Маклауд пронёс через четыре сотни лет своей жизни, порой кажутся сказочными даже самим персонажам. В телепрограмме, а может в другой газете о селебритиз, тогда, году в 1995-м, была опубликована занятная статья об Эдриане Поле. Речь шла о том, что на съёмочную площадку проник настоящий вор и украл сумку какой-то ассистентки, актёр же, плотно вжившись в роль, бросился в погоню и даже вышел из схватки победителем.
Он вдохновляет. Если задуматься – чем бы ты занялся, если в запасе было бы не 40 лет (как мне напророчил какой-то сомнительный сайт), а потенциальная вечность? Маклауд, судя по всему , занимался саморазвитием. Помимо множества боевых искусств, которые на практике Дункану просто необходимы, он медитирует, ходит к шаманам, интересуется культурой и искусством, знает энное количество языков и посредственно, но участвует в самых важных исторических событиях. И конечно любит женщин.
Как и другого альфа-самца кинематографа, чьи девушки стали чем-то нарицательным, агента 007, Дункана Маклауда почти всё время окружают женщины – все как на подбор красавицы. От Бонда Маклауда отличает особо трепетное отношение к ним, при каждом любовном флэшбэке кажется, будто Дункан до сих пор испытывает нежные чувства к каждой из тех сотен и тысяч, которые встретил за свои 400 лет жизни – в этом конечно заслуга актёра.
Начиналась история Горца с другого шотландца, Коннора Маклауда. В тех трёх полнометражных фильмах, что предшествовали сериалу, его сыграл популярный тогда Кристофер Ламберт – блондин с выдающимися надбровными дугами. Замечательный актёр, но ему абсолютно не хотелось сопереживать. Сама его внешность предполагает негодяя. Выбор же Эдриана Пола на роль родственничка Коннора – прямое попадание. Черты лица, крупные, «добрые», умение в нужный момент выглядеть глупо или смешно (как в эпизодах с перетеканием силы), а в другой соблазнительно, безоговорочно соединились с характеристиками персонажа и обеспечили сериалу успех. Мы стали искать его предыдущие роли, но наткнулись только на малюсенький эпизод в Санта-Барбаре, да какие-то совсем микроскопические появления на экране. Как такая красота, каменным голосом говорящая «я Дункан Маклауд из клана Маклаудов, я бессмертный…» могла долго скрываться – неизвестно. Но хорошо, что его нашли.
По основному роду деятельности манекенщик, после Горца Пол из медиа исчез. То есть он продолжает сниматься, но всё по большей части в какой-то ерунде. Кажется, в Горце он сыграл все роли. Неудивительно, ведь за четыре сотни лет персонаж прожил не одну жизнь, а Эдриан Пол в его шкуре успел побывать и мексиканским повстанцем, и дикарём в шкурах, и любовником графини, возможно, и садовником. Маклауд девяностых – это парень, который не хочет войны, а хочет жить, как обычный человек, любить женщину, продавать антиквариат. Мешают ему в этом обычно другие бессмертные, жаждущие отрубить ему голову.
Что их подстёгивает, для меня остаётся загадкой. Да, каждому из них обещано мировое господство, когда останется только один, но никаких деталей о том, как это господство будет собственно выглядеть, не предоставляется. Он, этот один, станет президентом вселенной? Или Богом? Или поп-идолом, который будет ворочать мнениями масс? Никаких сведений.
В этом своеобразная ирония. Бессмертные, которые неистово бьются друг с другом, по-сути сами не понимают, за что бьются, за некое абстрактное «мировое господство». Большая часть информации, которую они получают: об амулетах, якобы приносящих непобедимость, друг о друге, об их предназначении, необходимости убивать именно мечом – это банальные сплетни. В такой ситуации решение Маклауда, как и многих других «добрых» бессмертных, выйти из игры, выглядит вполне разумным.
Не могу с точностью сказать, добился ли кто-то этого «мирового господства» или нет. Сериал то ли закончился как-то мутно, то ли мы бросили его смотреть, а фильмы, последовавшие за ним, были слишком длинными и со слишком вымученным сюжетом. Да и не так важен результат. Очень было бы приятно, если бы правил миром, единым, неразрывным, такой человек, как Дункан Маклауд, но возможно ли это? Маклауд был и остаётся моим героем, мне лично близка его логика, принципы. Сериал, который в далёком детстве я смотрела вместе с мамой, который пахнет кремом, что мама втирает себе в шею, от которого хочется картофеля пюре – не просто приятные воспоминания. Горец – это часть меня, он впитался в слизистую глаз и возможно, поэтому сейчас я такая, какая есть. Внутри меня остался только один.
Текст: Саша Никитина
OMG: миляотвдлчь 