Она была чем-то похожа на ЖанБенет, своей детской сексуальностью, соблазнительностью, нервирующей людей и без каких-либо перверсий. Её кукольные кудри в «Интервью с вампиром» дрожали в такт её криков ненависти, кукольное же лицо искажала гримаса боли. ЖанБенет постигла печальная участь, Кирстен Данст – хочется верить, что счастливая. Тридцатого апреля «маленькой Клаудии» исполнилось тридцать два года. Вопреки её опасениям в «Интервью с вампиром», её кудри исчезли, исчезла детская припухлость щёк, тело её изменилось, выросло, она стала женщиной.
Пролог
Дети-актёры иногда страдают от того, что оказываются заточёнными в своём Диснейлэнде. Маленькие они нужны всем, взрослые – уже не способны так же умилять и радовать. Кирстен было три года, когда началась её публичная карьера. Повлияла здесь мама-художница или нет, но практически вся её сознательная жизнь прошла перед объективами фото и кинокамер. Её первый поцелуй был с Брэдом Питом, в шесть лет она уже снималась у Вуди Аллена, теперь она, как настоящая «селебрити» добивается судебного запрета для французского фаната, преследующего её.
Как она формировалась? В её карьере есть роли в ерунде, в блокбастерах, в авторских фильмах. Начиная с 1993-го года, каждый год выходит несколько полнометражных лент или сериалов с её участием. Девушка «Человека-паука», помощница доктора в «Вечном сиянии чистого разума», Мария Антуанетта в одноимённом фильме, «Безумная и прекрасная» бунтарка – она всегда иная. Можно сказать это её амплуа и конечно в нём Кирстен востребована. Её нельзя назвать красавицей: тонкие губы, небольшие глаза, торчащие уши – она противоположность античным статуям и в этом её сила.
Как в неё не влюбиться? Три возраста Кирстен Данст: детство, юность и зрелость. Но зрелость её окутана детским флёром.
Часть первая. Клаудиа.
Кирстен стала по-настоящему известной в возрасте одиннадцати лет, когда в прокат вышел фильм «Интервью с вампиром». Роль была небольшая, основные минуты хронометража заняли признанные уже на тот момент звёзды Холливуда Брэд Питт и Том Круз – два секс-символа того времени. Имя Кирстен даже не звучит в открывающих титрах. Но почему-то лицо Питта-вампира с линзами на глазах из памяти стёрлось, а девочка, которая из-за малодушия Пон Дю Лака и коварства Лестата никогда не вырастет, никогда не повзрослеет и теперь кричит и режет себе волосы – запомнилась.
Во вселенной Нила Джордана идея вампиризма вполне классическим образом тесно связана с эротизмом, где акт потребления становится актом сексуального характера. Здесь не удивляет Питт с клыками, его и так все хотят, не удивляет Круз, чьё лицо тоже входит в стандартный пакет эротических фантазий, Бандерас, для любительниц альфа-самцов, но Данст, невинная крошка – само её присутствие в кадре попахивает частью 3 статьи 132 УК РФ.
У юной актрисы была достаточно сложная задача. Её героиня страдает, меняется, убивает, продолжает страдать и доходит до полного исступления. Далеко не каждая взрослая профессиональная актриса может убедительно передать такое развитие персонажа.
Мягкий детский эротизм Клаудии в момент инициации Лестатом претерпевает разительных изменений. Дело не только в отбеливании зубов и автоматической завивке волос – малышка Клаудиа становится женщиной. Но Данст при этом остаётся одиннадцатилетней девочкой. Клаудиа проявляет особенно циничную жестокость, манипулируя не только чувствами окружающих, но и чувствами зрителей. Страх и любовь – вот что вызывает Клаудиа.
По сюжету проходит тридцать лет, в реальности – едва ли год, но в лице Данст, в великолепной сцене ссоры с Лестатом заметна женщина, а не ребёнок. Конечно, эта роль стала звёздной для Кирстен, ведь только она могла с ней справиться.
Часть вторая. Люкс.
Логическим продолжением детсадовской сексуальности Данст стала её роль в первом самостоятельном полном метре Софии Копполы – «Девственницы-самоубийцы». Сама разбитная из семьи Лисбон, лидер и решительно отличающаяся от сверстниц Люкс. Подобно Набоковской Лолите, она есть красное мороженое и пленит соседских мальчишек кокетливым взглядом. Нарратор любит её одержимо, неистово, так же, как Гумберт Гумберт любил свою Долорес.
Люкс фактически не девственница, из пяти сестёр она дальше всех от этого. Она пьёт, курит, влюбляется в мальчиков, слушает рок, в общем, делает всё то, чего не полагается делать девочке из приличной католической семьи. Несмотря на юный возраст, именно четырнадцатилетняя Люкс – подлинная мать девочек Лисбон. Биологическая родительница, которую сыграла Кэтлин Тёрнер, так и не смогла ни справиться с ролью матери, ни смириться со своим поражением на этом поприще.
Люкс похожа на то дерево, которое якобы больно, у которого другие листья и проще срубить его, чем поставить диагноз. Она не может смириться, не может принять мир по чужим правилам, она слишком другая.
Очень женский фильм, более, чем соответствующий тесту Бехдель, созданный женщиной, в конце концов, хоть и по произведению, написанному мужчиной – и в центре него героиня Кирстен. Все девочки Лисбон, сначала пять, затем оставшиеся четыре будто бы вытканы из облаков, камера любит их так же, как и мальчик-рассказчик, но больше всего она смотрит на Люкс. Кирстен сыграла здесь куда более нимфетку, чем любая Лолита. Лолита вырастает, теряет свою магию, но не Люкс. Люкс уже никогда не вырастет.
Часть третья. Жюстин.
Жюстин как целое поколение. Наше поколение. У неё всё хорошо, у неё высокооплачиваемая работа, любимый жених, всё семейство в сборе в дорогом гольф-клубе мужа сестры – у Жюстин свадьба. Казалось бы – живи и радуйся. Но осознание того, что «что-то не так» со временем усиливается и у неё и у нас, находящихся по эту сторону экрана. И тут как в песне “так откуда взялась печаль?”.
Она наконец-то может вести себя как ребёнок. Как минимум в глазах рациональной Клэр (Шарлотта Генсбур), сестры, дополняющей её противоположности. Жюстин не хочет выходить из комнаты, она больше не хочет замуж, не хочет ненавистную работу, денег, окружения – всё это как сбитые шерстяные нитки, налипшие ей на ноги, как рояль, который тащит за собой человек в «Андалузском псе». Героиня Кирстен, которой Триер посвятил всю первую главу «Меланхолии» знает, что миру конец ещё задолго до того, как об этом начнут говорить в новостях. И вдруг, по-детски размашисто, она разрушает всё, что ей не нравится, всё, что потеряло смысл – ведь зачем мучить себя, если всему наступает конец.
Практически во всей первой части «Меланхолии» Жюстин просто плавно сходит с катушек, вторая – расставляет всё по своим местам. Теперь уже тридцатилетняя актриса, тридцатилетняя Жюстин не просто позволяет себе быть ребёнком, панком, а позволяет себе раствориться в разрушении. Это её стихия, и когда Меланхолия, как планета, всё таки приближается к Земле, меланхолия, как чувство – покидает Жюстин. Она одновременно остаётся вечным ребёнком, которым её, наверное, хотели бы видеть режиссёры, но и женщиной, наделённой мудростью вселенной, ложится на воду и как Офелия растворяется в смерти.
Эпилог
Три возраста Данст, три возраста актрисы. Её персонажи будто бы не отделимы от неё самой, будто бы это она и есть – но узнать, какая Кирстен на самом деле, могут только самые близкие. В её таланте родилась параллельная Вселенная, где героини Кирстен обретают жизнь отдельную от плоти, настолько они хороши. Она объединяет в себе каменный европейский фундамент и американскую лёгкость. Кирстен Данст была соблазнительной девочкой, сводящей с ума нимфеткой и стала роковой женщиной, именно такой, как её изобразили The New York Times в проекте Actors Acting: она улыбается, пока яд овладевает твоей кровью. И это великолепно.
Текст: Саша О
специально для New Stream Magazine
OMG: миляотвдлчь 